[indent] Куда он зашёл? Выглядело как кладовая с лекарствами и запасными инструментами. А что искал? Карту. А зачем?
[indent] Уф-ф. Близнецы. Неделю назад первый раз уговорили его на безумие и понеслось: Джей, хочу сладкое, Джей, сделай воду с пузырями, Джей, я кису видела, хочу, хочу!
[indent] Ему хватило возни с одной совой, чтобы понять, что домашние животные, особенно когда они дикие, а не только внимания просят, ему не нужны совсем. Животные — это хаос и антисанитария. У него не было такой потребности в живых существах, чтобы подписываться на это. К тому же, близнецы были хуже грызущих всё щенят, котят и птиц. Они вешались на него двойными объятьями и гадили прямо в разум. И он, в отличие от родителей, не имел от этого никакой защиты, кроме силы воли и скрипящих, нашаривая собственную, логичную мотивацию и выводя неумелую детскую манипуляцию на чистую воду, мозгов.
[indent] "Может быть мне стоит найти что-то от головной боли и снотворное здесь?" — подумал подросток, обшаривая полки и ящички. Он слонялся здесь уже какое-то время, одной удачей лишь миновав всех взрослых (потому что приключение должно было оказаться тайным!). По крайней мере, уже начал понимать, что его прогоняли за очередной игрушкой почём зря, когда он сам хотел спросить насчёт гильдейской библиотеки и почитать что-нибудь помимо уже замыленных книг из небольшой и специализированной родительской библиотеки.
[indent] Впрочем, один только взгляд на узкое окно меж стеллажей под потолком заставило не ощущавшего в своём зазомбированном состоянии поиска ничего Джейнуса, которому родители посоветовали для простоты восприятия сородичей с большой земли представляться Шейном, похолодеть внутри. Сумречная синева текла с улицы в комнату, где он возился с одним светильником, а это значило, что все дела родители должны были уже закончить. А близнецы? Два трехлетних ребёнка без присмотра могли и выскользнуть с территории и пуститься по городу, не дожидаясь его!
[indent] Теперь его от взбучки бы спасла только понимающая доброта матери, и сохранность двойняшек. Шейн подхватил фонарь и вывалился из кладовой в коридор, которого теперь даже не узнавал, и пошёл искать выход.

[indent] Юноша тоже задумался, в основном о том, что с артефактами защиты от разума стоило поторопиться. Мать, опытную мозгоправку, близнецы даже после утраты возможности дотягиваться до чужих умов плохо пробивали, отец имел опыт и силу воли, а им они вертели как хотели, настырно напоминая ему о причинах, почему у него никогда не было друзей среди другой молодёжи.
[indent] Он был пустой. Неполноценный. Тот, над которым асуры позлее норовили поиздеваться, поражаясь, что он даже не всегда чувствует их трюки и ведётся с раздражающей искренностью и добротой, а не рвётся с крючка (и это было своеобразным наказанием им, с этим у Джея никогда не было особых проблем, хотя вот такая потеря времени жизни на чужие понукания раздражала), а поучастливее — побегать с опекой и охами, как же грустно и сложно жить. С тем же успехом он мог быть слепым или не чувствовать боли. Да, немного обидно, но это не значило, что он был бесполезен и его можно было списывать задолго до смерти.
[indent] За годы жизни среди аскейров урывки родного языка с урывками чуждого мешались в страшную кашу с общим, и поэтому ни на одном Джейнус, так уж вышло, полноценно не говорил, только читал книги. Он обернулся на женщину, которой могло быть как его так и оставшейся лишь запиской в гильдейской книге на их странице до свежих записей о нём, о близнецах и о “вышедших на покой” (как тактично и с великой скорбью отмечали потерявших магию и намеченных в тираж) супругов Майру и Джори Соэрли, сделанных сегодня. А могло быть и значительно больше, чем матери.
[indent] — Ох, я, м-м-м, — он помнил слова, но не помнил произношения, отрывистого и при этом переливчитого, — простите, я не очень хорошо говорю, я с Эльдфаля…
[indent] И вот тут это была его пора бледнеть, краснеть, нервничать и неизбежно колоться, чтобы не быть пойманным запросто на вранье в ту же секунду.
[indent] — Меня здесь быть не должно, моя семья час… — или три. Как там три? Джейнус укусил язык и переключился с очень ломанного родного на общий, и плотину беспокойства и ответственности прорвало:  [indent] — Моя семья регистрацию сегодня проходила. А я увлёкся, забыл о времени… меня потеряли наверняка, а я знаю, как с ними связаться и где они бы остановились. Тут у вас маленькие дети, близняшки, не терялись?
[indent] Казалось бы, причём тут дети, но если он, здоровый лоб, придя в себя окончательно ещё мог найти путь домой, то с малышами было накладно. И из-за беспокойства Шейн не подумал ни представиться, ни извиниться за присутствие там, где его не должно было быть, ни учтиво поприветствовал с поклоном, только фонарь от лица женщины убрал.

[indent] — Джейнус Соэрли. Можно Шейн.
[indent] Он прикинул. Кто она? Просто член сообщества? Новая смена бумагомарак на ночь? Или…
[indent] — Мы только сегодня прибыли, чтобы с бумагами проблем не было, родители должны были всё в порядок привести, а я за ними следить, но потом, поскольку мне ещё не успели защиту для разума приобрести, они…
[indent] Агх, как же это было нелепо, постыдно и глупо! Джейнус заставил себя, послушавшись совета женщины, выдохнуть, снова вдохнуть, и выдохнуть… и онеметь.
[indent] — Кина? Ты — вы — глава гильдии?
[indent] По загорелой, но всё равно пробивающейся на носу и скулах рябыми бежевыми веснушками коже и так полз румянец, а тут подросток и вовсе пятнами пошёл. Попал так попал, со своей глупостью самую важную шишку напрягать.
[indent] — Я не… — хотел откреститься от несоразмерной помощи пустой, но понял, что так сохранит время всем, особенно наверняка беспокоящимся родителям, да и к тому же приветливая и ласковая Кина уже вела его вниз.
[indent] Но краснеть и смущаться он не перестал, как раз таки наоборот. Особенно когда его таким многозначительным взглядом, как нарушителя территории, как показалось Шейну, смерил страж, а сама Глава приняла совсем за безграмотного.
[indent] — Да нет, я умею читать, у нас все записи медицинские были на нашем… — как будто оправдываясь, потеснился над книгой юноша, и быстро нашёл фамилию со знакомыми инициалами и личной росписью на несколько строк выше последних визитёров. Эти инициалы подписывали все обложки или корешки тетрадей родителей по физическим и даже чаще ментальным болезням, которые они скурупулёзно вели годами на острове. Самое любопытное, что читал из них Джей — это почти что монография отца про распад личности, расколотое я у многих слишком перегрузившихся чтением чужих голов синеволосых. Более странных, хотя не всегда разрушительных и, скорее, лечебных форм безумия десятилетний мальчик представить себе не мог. А вот теперь хорошо представлял, особенно когда общался не только с давно знакомыми и привыкшими к его открытому разуму островитянами, но и родными детьми света, чьё вмешательство в мысли было куда аккуратнее и незаметнее подчас и нужно было постоянно по кругу гонять силу воли, чтобы не дать навязать себе что-нибудь. Да даже когда ему сделают щиты. Иногда ему хотелось думать параллельно как кто-то другой, тот, кем он не был, тот, кто гораздо увереннее чувствовал бы себя в мире, с магией или без.
[indent] — Вот же они, — показал пальцем юноша, и посмотрел на убористые сокращения. Прибыли регистрироваться, остановились, а где? — Только названия улиц мне ничего не говорят. И раз уж близнецы не сделали много проблем… Наверное, их вовремя отловили, поганцев. Это хорошо.
[indent] Подросток вздохнул.
[indent] — Вы объясните, как пройти, хорошо? А я сам дойду.
[indent] Это было немного неосмотрительное предложение от парня, впервые в жизни посетившего по-настоящему большой город, а не большую деревню с верфями на вулкане. Но больше идей у него не было. Он не хотел навязываться и, несмотря на чудовищный голод, надеялся просто добраться, извиниться за то, что не уследил, что его взяли под контроль, получить от родителей прощение и упасть лицом в подушку, тихо-тихо крича от ярости.
[indent] Очень сложно быть пустым в мире, где магичит почти каждая козявка. Сложно и никто не понимает тебя. Или всё время пытается поддеть.

[indent] — Очень… — Джейнусу очень бы не хотелось запомниться высокопоставленной уважаемой женщине робеющим мямлей. Но, по иронии, впервые оказавшись вне острова, где уже все всех годами зняли, в большом мире больших людей, он этим самым мямлей с постоянным ощущением неуюта и был.
[indent] Хотя "угу" от главы ему показалось нехарактерно приземлённым и каким-то запредельно милым, расслабив чуть не вывернутую из-за попыток держаться прямо даже согнутым на книгой спину парню и спустив его пар.
[indent] — Нет, какое… — покачал он головой, — маленькие бандиты только пробудили магические способности и теперь не стесняются их на всех подряд неустойчивых использовать. У матери и отца по роду деятельности разум крепкий, и были артефакты, снимающие воздействия, а надо мной они отрываются как хотят, особенно учитывая, что моя глушилка, которой я раньше пользовался, была зачарована отцом и уже пришла в негодность. Сегодня, кажется, они ждали, чтобы я принёс карту и мы ушли на тайное-тайное задание. Обычно они меня просто к сладостям тащат, это что-то новое.
[indent] И это им всего три и они только полгода как начали понимать что-то про пиратскую романтику. Как предполагали занятые бюрократией родители, что Шейн на простой человеческой харизме и несуществующем авторитете удержит два шепелявых шила в узде — было за пределами его понимания.
[indent] Расстройство и толику стыда от собственного бессилия с него можно было ложкой наскребать и на хлеб мазать, настолько физически оно ощущалось во всём: в мимике на поцелованном даже под лёгким золотистым загаром веснушками лице, в движении рта и раростающими накрест из-за узости челюсти нижними резцами, в интонациях. Конечно, от того, что Кина — сама САМА — навязалась на даже не данную намёком прогулку вместе, чтобы его утешить, само по себе расстройство не уходило, но в её присутствии казалось, что всё будет как-то получше.
[indent] А потом они нашли близнецов.
[indent] То есть Кина нашла.
[indent] Шейн ввалился в комнату, мгновенно раскапывая всё скопленное раздражение и, увидев две хитрющие кнопки, не заорал, не заговорил: шипя процедил.
[indent] — Какого. Вонючего. Упрямого. Барана. Вы тут забыли?! Как вас не выдворили? Где мама и папа, неужели они-то вас не искали?
[indent] Извлечённые с пограничной резкостью из-под стола близнецы прятали взгляд и надували щёчки, потому что прикосновение пальцев к коже старший брат сшлепнул дважды, да и тётя смотрела, нельзя проделки делать так неизящно — даже в три года понимали.
[indent] — Вы понимаете, что на дворе почти ночь, вы в незнакомом городе, родители нас ищут?! — срываясь на фальцет ещё не до конца сломавшимся голосом тряс обоих, отряхивая платьишко и короткие штанишки с лёгкими, но намекающими шлепками по двум беспокойным мелким задницам — каре всей его жизни.
[indent] — Ну Фейн, пикьющение ше, — пробубнила, сделав большие-большие и полные слёз глаза девочка, теребя передничек на юбке.
[indent] Звук, который издал юноша, только что почти визжавший, застрял где-то между стоном и рёвом раненного лося. Он встал, намеренно отошёл от чувствующих его не просто разочарование, а почти агонию от общения и оттого не поднимающих пыльные носы близнецов, и перевёл взгляд на главу.
[indent] — Одна находка, благодаря вам, есть, но родители… — он вздохнул. Родители носятся кругом и должны ставить на уши все ближайшие кварталы. — Вы правда можете проводить нас? А, может, лучше возьмёте шкодников, пока я отыщу маму и папу? Я один с ними не справлюсь, они разжалобят меня в конце концов и опять что-то наплетут.

[indent] — Что-то вроде того.
[indent] Улыбка, которой он наградил эту светлую женщину, была вымученной. Шейн любил своих сиблингов, искренне, светло и беззаветно, но иногда ему казалось, что всё их существование, как и существование всех асуров, неосознанно пользующихся магией каждый день просто потому, что она течёт в их венах и питает их жизненные силы, было направлено только на то, чтобы вытянуть его собственные и так скромные соки. Не завистью, которой он отчаянно запрещал себе поддаваться — так этими бесконечными испытаниями его терпения.
[indent] Сегодняшнее испытание, кажется, заканчивалось. И ему, тягаемому за руки близнецами, хотелось надеяться, что больше сюрпризов не будет.
[indent] — Да, вместе было бы лучше. На случай… — он посмотрел на сорванцов, — на всякий случай.
[indent] Шейн не был оголтело смелым мальчиком, и то, что он никогда не падал с деревьев, не ломал рук-ног и не сталкивался с зловещими незнакомцами в переулках, после чего его могли бы никогда не видеть, было не только следствием удачи, но и следствием его природной аккуратности, когда дело касалось неоправданных рисков. Он просто не нарывался, вот и всё.
[indent] — Я тоже, — признался подросток, но его голос потонул в галдеже восторженных близнецов. Он драматично закатил глаза. — Я не хочу пользоваться вашей добротой, правда, — почти жалобно произнёс он над головами детей. — Денег вы, конечно, не примете, но если вам когда чисто по-человечески понадобится услуга — я с удовольствием воспользуюсь возможностью и за вашу доброту вам отплачу.

[indent] Пекарь и правда жил недалеко, и для усталого Джейнуса запах последней партии сдобы из замешанного утром пышного и доспевшего теста имел прямо таки воскрешающий эффект. Он перестал бледно улыбаться сквозь силу и тяготиться неуёмной энергией висящих на нём сорванцов, благо, общество Главы немного обезопасило его от очередного раунда непреднамеренных чар, и даже стал дразниться и играться с ними, не мешая клянчить пироги похитрее, с вареньем с фруктами, которых на острове в свободном доступе не было, либо семья их просто не выкупала из того небольшого запаса, что привозили аскейрские корабли, потому что, ну, было на что деньги заработанные тратить.
[indent] Правда, чем больше он веселел и отходил от нервного загнанного состояния, тем больше стеснялся и румянился. Нет, Кина была совершенно прекрасна, но сознание той огромной пропасти — возраста, статуса, силы и власти — которая между ними лежала, делало застенчивому пареньку очень нехорошо. Она не выглядела так, будто она возилась с ними из вежливости, ей, вроде бы, было искренне весело с ними, непоседливыми и нелепыми детьми. И всё же…
[indent] — Спасибо вам, — по пути по тенистой и тонущей в зелени из вазонов и корзин на балконцах улице сказал он всезапно, после того, как довольно дочавкал пирог, вылизал пальцы до чистого вкуса мучнисто-бесвкусной кожи, плевав на то, что рылся в кладовке аптекарских припасов (где могли быть и токсичные материалы), и выдержал томную паузу. — Если бы не вы — не знаю, что бы с ними делал. Артефакта у меня защитного пока нет, да и как появится — постоянно жить с ним к сердцу, прося у общины подзарядку — не знаю прям. Возможно, мне следовало остаться на острове травы растить и овец пасти. Там открытый разум синие не трогают — не интересно.